Тени
Через некоторое время мне предложили более высокую должность. Я не удивился. Никто в фирме не работал столько, сколько я. Без выходных и отпуска, почти круглосуточно. Я стал кем-то вроде домового, всегда находящегося в офисном здании, когда бы вы туда ни наведались. За два года я достиг того, что другим могло только сниться. Результатом моих трудов стало предложение от руководства переехать за океан, в новую страну, Объединенную Америку. Конечно, это была все та же Америка, просто обновленная после войны и эпидемии. Порядок там был таким же строгим, как и у нас, в старой Европе, а уровень жизни гораздо выше. Как и многие фирмы наша принадлежала людям оттуда, а, следовательно, там были сосредоточены лучшие кадры. Мне обещали высокую должность, собственный кабинет, и почти неограниченный доступ к новым разработкам в области программного обеспечения. Я сам должен был стать членом серьезной команды разработчиков. Работа, о которой я мечтал с самого детства. Быть тем, кто создает все эти удивительные программы, совершенствует мир информационных технологий, человек, который делает будущее своими руками.
Одно останавливало меня – семья. Я не мог уехать так далеко от них, единственных, с кем был близок. Но мама уговорила меня, пообещав, что присмотрит за родней, пока я буду далеко, а на праздники велела непременно вернуться. Я торжественно поклялся и покинул Европу, впервые в жизни преодолев океан, чтоб увидеть новую Америку.
Меня встретили в аэропорту. Высокий мужчина в дорогом деловом костюме держал в руках табличку с моим именем. Я приблизился и поздоровался. Он окинул меня оценивающим взглядом темных глаз. Я немного растерялся, чувствуя себя неловко, чужак в незнакомом мире. Я был выше среднего роста, худощавым, с растрепанными длинными волосами, одет в простую темно-зеленую куртку в стиле милитари, джинсы и кеды. Весь мой багаж составлял рюкзак и портативный компьютер, который я держал в руках. Совсем не похож на представительного ученого, которого они ожидали.
-- Мистер Сен-Жан? – спросил он недоверчиво, изучая мое лицо. Наверное, слишком молодое для специалиста такого уровня.
-- Да, – ответил я. Мой английский за годы работы на родине не стал хуже, давали знать о себе навыки, приобретенные в стенах школы святого Даниила.
-- Мое имя Роджер Престон, – представился он. – Я проведу для вас небольшую экскурсию, а после отвезу в вашу временную квартиру.
Мы не обменивались рукопожатием, эта традиция, как и многие больше не чтилась. После чумы люди стали избегать лишних контактов. Странным образом болезнь пошла на спад. Случаев заражения стало меньше, своевременная госпитализация, сокращение контактов и тотальный контроль сделали свое дело. Чума отступила, но мир изменился до неузнаваемости. Теперь это было стерильное общество чужих друг другу людей. В Америке это ощущалось больше, чем дома. Тут люди вовсе обходились без привычных нам вещей, бывших когда-то неотъемлемой частью жизни. Общались, не приближаясь друг к друг ближе чем на полметра, никаких прикосновений незащищенной кожей, никаких совместных трапез или посиделок в компании. У каждого было свое личное пространство, в пределы которого не вторгались. Это были новые правила этикета.
-- А почему временную? – спросил я, пока мы шли к выходу.
-- Простите за эти неудобства, – совершенно не сожалея, отвечал мужчина. – Мы не успели подготовить достойное вас жилье. Сейчас идут последние приготовления.
-- А-а, – протянул я, глазея по сторонам.
Объединенная Америка поражала мое воображение. Мне предстояло жить и работать в городе с многомиллионным населением, мегаполисе нового времени. Тут люди не отгораживались в своих особняках, а объединялись в сообщества, и чем больше было их сообщество, тем более защищенными они себя чувствовали. В городах были сосредоточены все передовые технологии, новейшая медицина, лучше работала система охраны и пресечения преступлений. Никто не гарантировал отдаленным фермам посреди пустыни безопасность и своевременную помощь, в случае заражения или нападения. Отшельники были редкостью и анахронизмом. Здравомыслящее большинство теперь обитало в городах, похожих на ульи. Высотные дома, артерии тоннелей для автомобилей и общественное метро для тех, у кого своего транспорта не было. Для передвижения пешком, если случалась такая фантазия, были оборудованы специальные зоны, но добраться так в какое-то определенное место было невозможно. Поток людей следовал по строго отведенным местам и все были как на ладони.
Мой новый дом оказался на довольно приличной улице, но не такой оживленной, как деловой центр, через который мы тоже проезжали. Ряды высоток не более двадцати этажей каждая, оборудованные всем необходимым, в том числе подземной парковкой, куда сразу попадал автомобиль, сворачивая с трассы.
-- Ваша квартира под номером 173, 17 этаж, – сообщил мой гид, когда машина замерла на месте. – Ключ у охранника, мистера Джонсона, он осведомлен о вашем прибытии. Там сдадите кровь и оставите личный отпечаток.
Я кивал, стараясь все запомнить и не переспрашивать.
-- Я вас не провожаю, все найдете сами, – не поворачивая голову в мою сторону, говорил мужчина. – В вашем распоряжении служебная машина, завтра водитель отвезет вас в офис, не беспокойтесь об этом. Если возникнут вопросы или пожелания, обращайтесь к Найту. Это ваш личный охранник, он пока будет вашим соседом, чтоб помочь освоиться и узнать необходимые правила, – поспешно отвечал он на мой невысказанный вопрос.
-- Не думаю, что нуждаюсь в этом, – хмуро проговорил я. – Париж не так сильно отличается от Нью-Йорка, как вам кажется.
-- Вы не обычный человек, теперь вы один из научных сотрудников "Райтвэй Инкорпорейтед", имеете доступ к важной засекреченной информации, и ваша жизнь не может быть такой, какой была на родине.
-- Хорошо, нет смысла сейчас обсуждать все это, – сдался я. Мистер Престон, скорее всего, не был уполномочен посвящать меня в тонкости новой работы. Другое дело, мистер Найт, вот у него я и намерен был узнать, что за повышенная секретность в корпорации, разрабатывающей программное обеспечение.
Мы попрощались так же сдержанно, как и приветствовали друг друга. Мужчина кивнул и указал взглядом на дверь лифта. Я поблагодарил за информацию и доставку до дома и выбрался из машины, прихватив свой рюкзак и компьютер. Он не утруждал себя такими мелочами, как помощь в этом деле. Просто смотрел перед собой, ожидая, когда я захлопну дверцу. Потом машина бесшумно скользнула в тоннель и скрылась из вида. Я вздохнул и побрел к лифту. В конце концов, я не ждал ничего сверхъестественного, не с оркестром же меня им встречать.
Лифт поднялся на три этажа, чтоб достигнуть первого жилого. Там я вышел и побрел по длинному светлому коридору к конторке охранника. За прозрачным пластиком сидел немолодой мужчина и что-то читал. Завидев меня еще выходящим из лифта, он, тем не менее, не спешил как-то реагировать. Только когда я опустил сумку с лэптопом на узкую столешницу, издав резкий звук в звенящей тишине пустого помещения, он удостоил меня вниманием.
-- Номер 173, – сообщил я, отвечая на его немой вопрос.
Охранник отложил электронную книгу, снял с носа очки и принялся неспешно набирать что-то на клавиатуре. Я ждал, очень надеясь, что не вся Америка будет для меня такой чужой и неприветливой. Казалось, испытания войной и эпидемией не сплотило, а еще больше разобщило жителей нового света.
Не говоря ни слова, охранник положил на столешницу набор для сбора крови и вперил в меня вопросительный взгляд. Я взял пластиковый пакет, вскрыл, вынул пробирку и дезинфицирующую салфетку. Анализ следовало делать так, чтоб он видел мои руки, так что я задрал их над столешницей и неспешно проводил манипуляцию. Он смотрел через прозрачный пластик, разделявший нас. Наполнив пробирку я опять приложил к пальцу салфетку, а кровь вернул в коробку, которой мы молча обменивались. Он принял ее на своей стороне, провел сканирование, убедился, что я не инфицирован, опять смерил меня недоверчивым взглядом.
-- Опустите ладонь на сканер, – велел он нейтрально-скучающим тоном.
Я осмотрелся в поисках устройства. У нас сканеры ладони были устроены иначе и находились на виду. Тут их, по всей видимости, маскировали в поверхность предметов. Серебристый ободок и более темный оттенок поверхности в стене привлек мое внимание. Охранник не дождался, пока я соображу, и активировал его. На панели появилась надпись и очертания ладони. Я почувствовал себя провинциалом, впервые посещавшим выставку передовых достижений науки и техники. Опустил правую ладонь на панель. Система сама активировалась, считала данные, и экран опять погас.
В коробке, скользнувшей на мою сторону, лежал пластиковый ключ-карта и карта с информацией об анализе крови, отпечатке и мои персональные данные: имя, номер страховки, место работы.
Я сдержанно поблагодарил, собрал вещи и вернулся к лифту. Дома все эти процедуры никогда не заставляли чувствовать себя таким ничтожным, жалким винтиком огромной системы. Но я не роптал, шел себе неспешно к лифту, предвкушая встречу с еще одним местным жителем. Что скажет мне он? Как будет вводить в курс дел? Тоже молча и холодно, словно безжизненный робот?
Семнадцатый этаж не отличался от первого ничем, за исключением отсутствия конторки охранника. Белый люминесцентный свет, голый серый пол, светло-серые стены, темно-серые матовые двери с номерами квартир цвета металлик. Я нашел свой, отметив про себя, что двери находятся довольно близко друг к другу, значит, квартиры небольшие, а у меня еще и сосед имеется.
Ключ подошел. Дверь открылась, я вошел, и свет тут же зажегся в прихожей. Я стоял перед выбором, в какую из трех предложенных дверей войти дальше. Справа оказалась гардеробная для верхней одежды, пустая. Слева комната для дезинфекции, чуть больше гардеробной. Я пренебрег этой мерой, ставшей очень популярной в наши дни повальной паранойи. Оставшаяся дверь привела меня в просторный зал. Хотя он показался мне просторным в сравнении с узкой прихожей. Мебели было немного, диван, панель телевизора, низкий столик между ними. За телевизором на некотором расстоянии большое окно почти во всю стену. Вид открывался на соседние многоэтажки и тоннели скоростного транспорта.
Я не сразу обнаружил, что в комнате не один. У одной из двух дверей стоял человек, я не мог понять, как не заметил его сразу. Он словно отделился от темно-серой стены и приобрел после этого очертания человеческого существа. Я даже вздрогнул от неожиданности. В следующий миг я замер, глаза становились все шире, а сердце учащало удары.
-- Грэй? – прошептал я, глядя на него во все глаза. Я был так взволнован и обрадован, что даже не ставил под сомнение реальность видения. Пусть я знал, что он мертв, не верил в возможность новой встречи, никак не ожидал увидеть его здесь, но он был и был реальным.
-- Грэй! – воскликнул я радостно и ринулся к нему с твердым намерением обнять и удостовериться, что глаза не лгут. Меня даже не смутило, что сам он ничуть не удивлен и не обрадован. На лице молодого человека оставалось выражение непоколебимого спокойствия.
Увидев, что я собрался делать, он резко выбросил вперед руку и поспешно отступил назад.
-- Мсье Сен-Жан, вы ведете себя недопустимо, – выдал он таким тоном, что я замер как вкопанный. Глупая радостная улыбка сменилась удивлением, а потом растерянностью.
-- Но это же я, Симон, – робко улыбаясь, проговорил я. – Мы вместе учились, разве ты забыл?
-- Мое имя Найт, – проигнорировав мои слова, представился он. – Я буду жить здесь, с вами, пока вы не освоитесь. Это не займет много времени, два-три дня. Потом вы сможете устроиться в новом жилище, выбрав по своему вкусу…
-- Ты не помнишь меня? – чувствуя, как отчаянно колотится несчастное сердце, спросил я. Стоило усилий не закричать и не тряхнуть его как следует.
Он перестал смотреть на меня безжизненным взглядом обслуживающего персонала и перевел его куда-то в сторону входной двери. Я проследил за его взглядом и тоже посмотрел туда. Над дверью, через которую я попал сюда, была камера наблюдения. Когда я посмотрел на Грэя, он уже отошел на более безопасное расстояние, и снова смотрел на меня.
-- Вы меня с кем-то спутали, мсье Сен-Жан, – ответил он. – Я никогда не был в Европе и не мог учиться с вами. Мне жаль, что огорчил вас, – добавил он, заметив, как видно, какой эффект возымела эта ложь.
Я не знал, в чем причина, но не стал настаивать. Он пригласил меня сесть, но сам оставался стоять. Я опустил вещи на столик и расположился на диване. Пусть он изображает из себя кого угодно, я не сомневался, что передо мной мой школьный друг. Я не спутал бы Грэя ни с кем, даже если не видел бы его фото в базе военных.
Сейчас он выглядел чуть иначе, был бледнее, волосы уже не так коротко острижены, другая форма. Темно-серая куртка с погонами, но без нашивок и каких-то обозначений, широкие штаны, заправленные в высокие ботинки на шнурках. Она шла его широкоплечей фигуре и делала еще более мужественным. Хотя мне нравился и мой прежний друг, что чаще выглядел словно бедный художник. Темные волосы были, возможно, чуть длиннее тех, что мы носили когда-то в школе, зачесаны набок, очень официально и дисциплинированно. Такой же официальный взгляд темных глаз, которые из-за бледности лица стали еще выразительнее. Все остальное было прежним, родинки, изгиб губ, манера держать голову. Я не сомневался, что передо мной Аргантаэль, а не какой-то там мрачный рыцарь*, или как он себя там называл.
*Найт (англ. Knight) – Рыцарь.
-- Если вы проголодались, я могу показать вам ближайший ресторан, – сказал более дружелюбно, но еще достаточно сдержанно Грэй. – Пока вы будете жить здесь, еду можно заказывать оттуда. Бесплатная двадцатичетырехчасовая доставка.
-- Почему бы нет, – не глядя на него, ответил я.
Он пошел к двери и остановился, дожидаясь меня. Я не мог заставить себя встать, было очень обидно после стольких лет получить такой холодный прием с его стороны.
-- Мсье, – позвал он.
-- Да, простите, – я отогнал эгоистичные мысли и не стал жалеть себя, вспоминая Анри и всех остальных, покинувших меня друзей.
Мы оставили квартиру, спустились обратно в гараж и сели в большой черный автомобиль. Он чем-то напоминал старые внедорожники, какие были еще во времена моего детства. Наверное, думал я, это для поездок за черту города. Там не было удобных трасс и частых заправок.
Пока мы спускались, Грэй описывал мне условия жизни в городе, некоторые обязательные процедуры и правила, существующие здесь. Я слушал, не открыв для себя ничего нового, но был внимателен и пользовался этим, чтоб рассматривать собеседника. Как только мы покинули квартиру, Грэй надел темные перчатки, идеально обтянувшие его изящные руки, и форменную кепку в тон с прочей формой. В коридоре поднял воротник куртки, скрыв шею и нижнюю часть лица. В машине вынул из нагрудного кармана солнцезащитные очки и скрыл глаза. Я ничего не спрашивал, посчитав, что это форма одежды или еще какое-нибудь обязательное правило для его профессии.
-- Прости, Симон, я не хочу, чтоб они знали, что мы знакомы, – сказал он, когда машина покинула гараж и слилась с потоком других в тоннеле.
Я удивленно вскинул брови, взглянув на него. Улыбка невольно расплылась на моем лице.
-- Ты не обиделся? – он повернул голову ко мне, но из-за очков и надвинутой на глаза кепки нельзя было понять, что он чувствует.
-- Я не понимаю, почему? Зачем эта конспирация? – спрашивал я, радуясь, что все же не ошибся и это мой друг. Что Грэй жив.
-- Иначе меня не приставили бы к тебе, – на его губах тоже появилась улыбка. Я видел только ее, но и этого было достаточно, чтоб сердце забилось чаще. Это был мой Грэй, мужчина, о котором я мечтал первые годы учебы в университете, о котором никогда не забывал, моя первая любовь.
-- В каком смысле? – осознав смысл его слов, удивился я. – Почему нет? Это было бы логично.
Он усмехнулся, отрицательно покачав головой.
-- Доверься мне, Симон, – сказал он, не сводя глаз с дороги. – Я знаю гораздо больше, чем ты, так что доверься и не спрашивай.
-- Хорошо, – я опустил взгляд, растерянно рассматривая свои руки.
-- Никто не должен знать, что мы были знакомы, – продолжал он, снова став серьезным. – О моей учебе в Европе ничего не известно. После войны я стал Найтом, мою биографию писали по моим рассказам. Аргантаэль, в самом деле, умер.
Я видел, как он сильнее стиснул руль, говоря это прежним спокойным тоном.
-- Если не будет необходимости, они не станут копать, – рассказывал он. – Так что воздержись от подобных высказываний. Если спросят, скажи, что я похож на твоего друга, с которым ты давно не виделся. Это могло быть правдой.
Его голос опять стал чужим, бесстрастным.
-- Я буду с тобой три дня, потом они спросят, хочешь ли ты меня в охранники. Советую выбрать меня.
-- Охранник? Зачем мне охранник? – я отвлекся от своей печали, услышав, наконец, о чем речь.
-- Чтоб шпионить за тобой, – он недобро усмехнулся.
-- Грэй, ты меня пугаешь, – честно признался я. – Шпионить? Они что же думают, что я агент французской разведки? Это шутка?
-- Ты не знаешь, на кого работаешь, да? – в его тоне проскользнули нотки сожаления. – Ты, как всегда, интересуешься только технологиями.
Я молчал, не зная, что возразить. Это была правда.
-- Корпорация "Райтвэй" больше, чем поставщик программного обеспечения, – Грэй надолго смолк, став мрачным.
Мы остановились в гараже, я даже не обратил внимания на здание. Грэй вышел и, обойдя машину, открыл передо мной дверцу. Я поспешил выбраться из салона, понимая, что в своей задумчивости позабыл об этом.
-- Прости, не надо было, – попытался извиниться я. – Толкнул бы меня, чтоб проснулся. Ты же не лакей.
-- Лакей, – холодно бросил он, закрыл машину и направился к лифту.
Я следовал за ним, глядя на широкую спину в темной форменной куртке. Грэй еще подрос и раздался в плечах, я только сообразил. Ведь сам я тоже вытянулся в колледже, а он опять был выше.
Лифт был пуст, мы встали рядом. Я посмотрел на друга, стараясь собрать мысли в стройный ряд и задать хоть один важный вопрос. Почему-то на ум приходили какие-то глупости.
-- У тебя есть кто-то? – озвучил я одну из них. Как будто не было темы важнее.
Он медленно повернул голову и взглянул на меня. Я даже через солнцезащитные очки увидел удивление в его взгляде. Оно было написано на всем лице, а я когда-то неплохо читал это лицо.
-- Прости, не мое дело, – поспешил отмахнуться я и нервно засмеялся. – Не знаю, почему спросил. Мы можем где-то спокойно поговорить?
Словно назло дверь лифта распахнулась. В коридоре собрались люди, желавшие, как видно, тоже отправиться наверх. Какой-то миг они не двигались с места, отчего-то настороженно глядя на Грэя. Потом отстранились от лифта, так и не ступив внутрь. Мой спутник коснулся панели с цифрами, дверь закрылась и мы поехали дальше.
-- Чего это они? – не понимал я такой странной реакции людей. Мне они показались самыми обычными обывателями, мужчины и женщины разных возрастов. – Я слишком важен, чтоб ехать со мной в одном лифте? – я усмехнулся абсурдности предположения.
-- Да, слишком важен, – кивнул он, но тоже улыбнулся. Я посчитал, что это шутка.
На нашем этаже оказался ресторан. Помещение было просторным и светлым, окна выходили на две стороны здания. Множество столиков среди декоративной зелени. Мне даже полегчало, а то я опасался, что живую зелень увижу только дома во время очередного отпуска. Пока Нью-Йорк представлял собой сплошное стекло, пластик и металл во всевозможных сочетаниях.
Администратор, увидев Грэя, поспешно приблизился и предложил идти с ним. Грэй никак не отреагировал, не здоровался, не представлялся. Он молча пошел туда, куда предлагал мужчина в темном костюме и белоснежной рубашке. Я следовал за другом. Нас разместили в удобном уголке, очень удачно удаленном от прочих столиков. Диванчики с высокими спинками одним боком прилегали к прозрачной внешней стене. Я глянул вниз и почувствовал головокружение. Грэй смотрел на меня, игнорируя меню.
-- Что будем есть? – стараясь сохранять веселость, спросил я. В тонкой книжице был стандартный набор блюд и напитков. Ничего запредельного, но довольно прилично, как на мой вкус. – Я пообедал в самолете, но чувствую, что могу осилить что-то существенное.
-- Я не буду есть, – ответил Грэй, изучая зал не снимая очков.
-- Почему? Не положено? Ты на службе? – я сразу же засыпал его вопросами.
-- Да, – ответил он.
Мне начало казаться, что он соглашается, чтоб не объяснять истинную причину.
-- Мы можем говорить здесь? – понизив голос и осмотревшись, в поисках камер, спросил я.
-- Затем и вытащил тебя из дому, – позволив себе слабую улыбку, ответил Грэй.
Я же расплылся в широкой, не сводя с него глаз.
-- Выбери, – кивнув на меню, велел он.
Я не стал спорить, ткнул пальцем в первое попавшееся блюдо и опять посмотрел на него.
-- Почему ты считался мертвым? Твои родители знают, что ты жив, здесь? – спросил я.
-- Не знают, для них я мертв, – ответил он, сидя напротив со скрещенными на груди руками. В кепке, солнцезащитных очках, поднятым воротником, перчатках Грэй выглядел странно, но я не придавал этому значения. Он не стал бы делать этого, если бы не необходимость. Я пока мало знал о нем и его новой жизни в этом городе. Его намеки, разговоры о шпионаже и охране, камеры в нашем доме, это не было похоже на шутку.
-- Но это жестоко, – заметил я погрустнев. Перед глазами всплыло печальное лицо его матери.
-- Будет жестоко, если они потеряют меня два раза, – был ответ.
-- Ты можешь мне нормально ответить? Я ничего не понимаю. Что с тобой было? Ты воевал? – спрашивал я, глядя на него.
-- Да, – только и ответил Грэй.
Подошел официант, я назвал ему несколько блюд из меню, выбранные наспех. У моего спутника он даже не спросил, будет ли тот что-то. Принял мой заказ и ушел.
-- Тебе не кажется, что это странно? – фыркнул я, удивляясь такому обхождению. А еще думал, что они его знают, раз дали такой хороший столик. – Даже воды не предложил.
-- Моя форма, – проговорил Грэй, переводя взгляд за окно. – Они знают, что мы не едим и не пьем в общественных местах. От нас лучше держаться подальше.
-- А кто это "вы"? Охранники из корпорации? – скептично наморщил лоб я.
-- Я работаю не на корпорацию, а на правительство, – был ответ, не сопровождающийся хоть какими-то эмоциями. Простая констатация факта.
-- Что? – не понял я.
-- Правительство теперь контролирует все, особенно такие серьезные структуры, как твое новое место работы, – отвечал Грэй.
-- Вообще-то, я уже два года работаю в "Райтвэй", – заметил я.
-- Здесь все по-другому, – объяснил мне он, опять глядя на меня сквозь стекла очков.
-- Ладно, завтра узнаю, что там такого особенного, – вздохнул я. – Сейчас я хотел бы поговорить о тебе, если не возражаешь. Мне до смерти любопытно, что с тобой было после школы. Ведь я искал тебя, хотел встретиться.
-- Зачем? – только и спросил Грэй. Прозвучало нейтрально, но я видел, что он опустил взгляд.
-- Чтоб извиниться, – признался я. – Мы плохо расстались, по моей вине. Я был так глуп, ты, наверное, считал меня сволочью.
-- Вовсе нет, – он быстро мотнул головой, продолжая смотреть куда угодно, только не на меня. – Мы были детьми, глупо хранить детские обиды.
-- Я потом много думал о тебе, – продолжал я, не сводя с него глаз. – Часто вспоминал и чувствовал себя виноватым в том, что ты бросил школу. Хотел найти тебя и попросить прощения. Когда узнал, что ты погиб на войне, был очень расстроен. Это просто чудо, что ты жив. Я очень рад нашей встрече.
-- Ты сделал неплохую карьеру, если тебя перевели сюда, – проговорил он после паузы. – Не скажу, что рад этому. Лучше бы ты оставался в Париже.
Я нахмурился, но не успел возразить. Подошел официант с первым блюдом и напитком. Он все расставил и, на этот раз бросив короткий взгляд на Грэя, удалился.
-- Это из-за этих шпионских страстей? – спросил я, не притрагиваясь к еде.
Он не ответил. Разговор наш явно не клеился. Он все чаще уходил от прямого ответа, о себе не рассказывал, меня ни о чем не спрашивал. Я почувствовал себя чужим, как ранее во время общения с охранником в конторке. Даже бывший друг не рад был меня видеть.
Я начал есть, стараясь не зацикливаться на этих мыслях. В конце концов, у меня была моя работа, я любил ее, и потому отдавал ей все время. Грэй теперь был другим человеком, даже имя сменил. Если он скрывал факт своего существования от родителей, то на что мог надеяться я? Скорее всего, я стал для него нежелательным свидетелем, знающим о его прошлом. Я помешал ему, и он не был мне рад.
-- В эти три дня ты будешь всегда сопровождать меня? – спросил я после затянувшейся паузы. Салат закончился и надо было чем-то себя занять, дожидаясь основное блюдо.
-- Да, в эти три дня я буду твоей тенью, – кивнул он. – Мое начальство хочет быть уверено, что ты просто научный сотрудник и ничего не скрываешь.
-- Зачем камера в комнате? – вздохнул я. Официант унес грязную посуду и сообщил, что следующее блюдо будет через пару минут.
-- То, что я работаю на правительство, не значит, что они всецело мне доверяют, – ответил он. – Это мера предосторожности. Так они контролируют и тебя, и меня.
-- Надеюсь, в спальне нет камеры? – бросил я, начиная раздражаться. Конечно, везде теперь было так, полный контроль, проверки, сдача анализа крови, сканирование, прохождение медосмотра раз в месяц, но все же в жилище каждый был волен делать, что заблагорассудится.
-- Это только здесь, – успокоил меня Грэй. – В твоем постоянном жилье не будет наблюдения. Я буду вместо камеры.
-- Ты будешь жить со мной? – удивился я.
-- По-соседству, – кивнул он. – Я как-нибудь приглашу тебя к себе и покажу, что имею в виду.
Его улыбка мне не понравилась. Я подумал, а что делал бы, окажись на его месте незнакомец, посторонний человек. Как отреагировал бы я на такое вот поведение, на полный контроль?
-- Ты, конечно, сохранишь все увиденное в тайне, иначе мне придется тебя оставить, а тебе придется оставить эту работу, – продолжал он безразлично.
-- Я уже понял, что распространяться о тебе не следует, – со вздохом проговорил я. – Мне вообще лучше помалкивать, да?
-- Да, – кивнул он. – Делай свою работу, живи, как обычно, меня просто не замечай. Все так делают, кому повезло дослужиться до твоего уровня.
-- У всех моих коллег есть такой вот охранник? – я удивленно вскинул бровь.
-- Нет, у новеньких и недолго, – ответил он. – Наше с тобой руководство должно удостовериться, что тебе можно доверять.
Мне принесли еду, я опять переключил на нее все внимание. Общение с Грэем доставляло какой-то дискомфорт, становилось все болезненнее, словно он знал очень многое, а я не знал ничего, и он не спешил меня просвещать на этот счет. Возможно, виной был его тон и отстраненный вид. Одним словом, я впервые почувствовал себя в его компании неуютно.
Закончив обед, я выпил кофе, тоже в одиночестве и тишине. Развлекаясь, я рассматривал зал. Оказалось, что многие косятся в нашу сторону. Людей слово тяготило наше присутствие. Часто, появлявшиеся из лифта посетители прежде осведомлялись у администратора о чем-то, потом бросали в нашу сторону короткие взгляды и удалялись, так и не заняв столик. Я поделился наблюдениями с Грэем.
-- У нас почти неограниченная власть и полный доступ ко всему, – ответил он. – Если я сочту кого-то излишне любопытным или навязчивым, могу выдворить или подвергнуть допросу. Даже если мне кто-то просто не понравится, я могу причинить ему массу неудобств.
-- И вы делаете такое? – недоверчиво покосившись на него, спросил я.
-- Такая работа, – опять ехидно усмехнулся он.
-- Странная работа, – заметил я. – А если я тебе не понравлюсь? Покажусь подозрительным, скажу что-то не то? Ты и меня подвергнешь допросу, а, может, выдворишь на родину?
-- Я выдворил бы тебя на родину, как только ты сошел с самолета, – ответил он ледяным тоном. – Но это не в моей компетенции. Я могу только пожаловаться в рапорте или найти что-то компрометирующее тебя.
-- Ты так не рад меня видеть? – уязвленный таким ответом, спросил я. – Я не стану болтать, клянусь.
-- Твоя корпорация что-то затевает, а ты будешь частью этого, – пояснил он сдержанно. – Мне не хочется, чтоб ты подвергал себя опасности. Ты не для этого мира, ты другой.
-- Если бы ты объяснил мне все, – едва не умолял я, совершенно запутавшись в его и своих чувствах.
-- Я не знаю, как объяснить, – он вздохнул и отрицательно мотнул головой. – Я сам плохо понимаю, просто чувствую и делаю наблюдения. Нет ничего определенного, одни догадки.
-- Но ты говоришь об опасности, это что-то большее, – не отступал я.
-- Ты умный, Симон, ты во всем разберешься сам, – он опять ушел от ответа и перевел взгляд на город.
Я допил кофе и решил расплатиться. Грэй отрицательно мотнул головой. Я недоуменно вскинул брови.
-- Но как же? – не понимал я.
-- Корпорация за все платит, – проговорил он, оставив на столе небольшую карточку с номером и эмблемой "Райтвэй".