читать дальше
После той ночи мы не расставались. Грэй сдержал слово. Мы проводили все время вместе, кроме моих рабочих часов. Он больше не дежурил под дверью, а выполнял какие-то другие поручения своих руководителей. Никто ничего не заподозрил, на людях мы держались безразлично по отношению друг к другу. Я делал вид, что его нет, он делал вид, что подозревает меня в чем-то. Наши вылазки в город становились все реже, мы покупали готовую еду в магазине или заказывали в ресторане на дом. Это была распространенная практика и пришлась очень кстати. После работы служебный автомобиль вез меня домой, и Грэй, находившийся в своей квартире, сразу спускался. Мы вместе ужинали, смотрели телевидение или какой-нибудь фильм, иногда просто валялись у меня в спальной, предаваясь любви под легкую музыку.
Иногда мне казалось, что мы вернулись в детство, просто вместо занятий приходилось ездить в офис. У нас было много тем для бесед, было неизменно весело вдвоем и интересно. Мы в подробностях узнали о жизни каждого, иногда в мельчайших подробностях. Грэй так и не поверил, что я встречался с одним единственным парнем. Я, в свою очередь, не верил тому космическому числу партнеров, что он себе приписывал. Правда, когда он затевал свои игры с моим телом, я начинал склоняться к тому, что бы все же поверить.
Так прошло больше месяца, того чудного сказочного месяца, о котором я говорил. Время, когда я понял, что быть счастливым – это быть рядом с любимым человеком. Что бы мы ни делали, это приносило удовольствие обоим.
Мир за окнами нашего уютного уголка тем временем менялся. Близилось время выборов, когда Объединенная Америка должна была разделиться на два противоборствующих лагеря. С одной стороны находился нынешний президент, отбывавший уже второй срок подряд и не имевший права на переизбрание, с другой, сенатор Рид, метивший на его место. Президент, понимавший, что без него страна опять рискует погрязнуть во внутренних конфликтах, внес смелый законопроект, продлевавший его полномочия еще на три года. Сторонники приняли идею с энтузиазмом, многие люди поддержали его, но были и те, кто посчитал это нарушением конституции и законов демократии. Вместе с Ридом, по понятным причинам не желавшим такого поворота, они составили большинство. Опросы общественного мнения показывали рост его популярности и все прогнозы складывались в его пользу. Дни инфицированных, до сих пор остававшихся на свободе, были сочтены. Сколько бы ни было сочувствующих, их не хватало для победы нынешнего президента в третий раз, хотя он все же сумел добиться того, что его кандидатура была среди претендентов.
Полномочия военных были значительно сокращены, отряд "теней" расформирован. До знаменательного дня оставалось не более двух недель, а деятельность по ограничению прав инфицированных уже была заметна. Их больше не пускали везде, сокращали с работы, куда брали по распоряжению президента, участились нападения и убийства. Казалось, не хватает только благословения нового президента, чтоб гонения начались открыто. Никто не думал, к чему приведет эта травля. Загнанные в угол инфицированные представляли угрозу гораздо большую, чем живущие мирно. Инфекция в их крови была их оружием. Но эти рассуждения не мешали учащавшимся нападениям. Когда человек желает убить, может быть пугающе изобретательным. Инфицированных душили, топили, сжигали и травили, как вредных грызунов. Такая смерть не вызывала кровопотери и риск заразиться у нашедших тела был минимален, тем более у убийц. Яд применяли везде, как когда-то в далеком прошлом. Но даже эти участившиеся случаи не пошатнули позиций Рида. Всем было жаль невинные жертвы, но своя жизнь всегда дороже чужой.
На нас это сказалось не так ощутимо, потому что Грэй оставался на службе в министерстве обороны. Я жил в своей квартире, он в соседней, еще закрепленной за ним. Грэй предупредил, что в конце месяца должен будет освободить ее, его организация заметет следы, и там поселятся обычные люди. После этого мы не сможем встречаться у меня, это будет заметно моим работодателям.
-- Что же тогда делать? – задал я ожидаемый вопрос. – Нельзя ждать, когда начнутся чистки. Ты должен уехать из Америки. Мое предложение еще в силе.
Мы ехали в машине ко мне домой. Он был за рулем, потому что я так и не научился до сих пор управлять автомобилем.
-- Сбежать? – с недоброй улыбкой уточнил он, не сводя глаз с дороги.
-- Даже если и так, – возмутился я. – Хочешь умереть, как мученик? А я?
Он посмотрел на меня, на нем не было очков и я смог понять взгляд. Ему не было весело, как и мне.
-- А твои родные? Что они на это скажут? – спросил он после недолгих раздумий. Это мы впервые вернулись к подобной теме после того разговора на кухне, после которого переспали.
-- Я уже спрашивал, – самодовольно ответил я. – Мама согласна. Сказала, что будет рада моему парню. Она переживала обо мне, когда я жил сам.
-- Так рада, что готова принять в семью зараженного, – покачал головой Грэй.
-- Еще отговорки? – ждал я. – Когда примут закон об ограничении передвижения инфицированных, ты не сможешь уехать. Надо решать сейчас.
-- Старый свет не отстанет от нового, – он посмотрел на меня печально. – Все знают, что инфицированные сейчас массово иммигрируют в Европу и Азию. Скоро там тоже начнут чистки, а может что похуже.
-- Так, давай решать проблемы по мере возникновения, – рассудил я. – Пока во Франции никаких разговоров об этом нет. Там ты будешь свободным человеком, будешь жить за городом, в особняке. Ты будешь со мной, Грэй. Аргантаэль, прислушайся ко мне, прошу. Неужели так важно до последнего отстаивать свои права? Я хочу, чтоб ты жил, был свободен.
-- Я обещаю, что серьезно подумаю, – решил он, улыбнувшись мне. – У нас еще есть целая неделя. Мне очень нравится наша квартирка, эта жизнь. Я хочу продлить ее максимально.
-- Хорошо, – я сдался.
Мы подъехали к парковке. Там собралась какая-то группа людей. Я не сразу понял, что они вооружены и в защитных масках. Завидев нашу машину, они замерли и следили за ней взглядами через пуленепробиваемый пластик масок.
-- Не хорошо, – сказал Грэй. Он весь подобрался и стиснул руль.
-- Уедем, – сказал я, но, обернувшись, увидел, что ворота позади закрылись и часть людей стоит возле них. Мы были окружены, путь назад отрезан, впереди бетонная стена гаража, по бокам ряды машин.
-- Сделай все, чтоб они поверили, что ты меня ненавидишь, – проговорил Грэй, медленно приближаясь к группе у лифта.
-- Что?! – начал возмущаться я.
-- Замолчи! – прорычал он. – Я тебя выпущу, ты сразу беги к ним. Ищи среди них укрытие. Скажи, что я твой охранник, что ты от меня устал. Убеди их, я тебя умоляю.
Я смотрел на него полными ужаса глазами, догадываясь, что сейчас будет.
-- Набери Гая, скажи ему: "Ситуация "дохлая кошка". Он задаст вопросы, ты ответишь, но чтоб эти ребята не слышали, – продолжал он очень быстро, свободной рукой вынул свой коммуникатор и протянул мне. – Иди к себе и запрись. Я приду позже.
-- Грэй… – трясясь от страха и волнения, протянул я.
-- Сделай все, так ты поможешь мне, – он посмотрел на меня решительно. В его взгляде было столько уверенности мужества и силы, что я невольно кивнул и начал искать нужный номер в памяти коммуникатора.
-- Не сейчас, когда будешь в лифте, – он накрыл аппарат ладонью.
Я спрятал его в карман куртки, испуганно глядя на толпу. Их было не менее шести, еще столько же у ворот, но те не шли за нами. Как видно, они охраняли въезд от случайных свидетелей.
-- Будь смелым, Симон, – с улыбкой проговорил Грэй, когда машина остановилась, и ее окружили злодеи. – Верь в меня и будь смелым.
С этими словами он открыл дверцу и шагнул из салона. Люди в масках попятились, их лица трудно было разглядеть через пластик, но все же можно было. Грэй двигался медленно, удерживая всех их в поле зрения. Он обошел машину и открыл дверцу с моей стороны. Как только его рука коснулась моего локтя, меня словно ударило током. Я оттолкнул его руку и сам выбрался.
-- Мистер Сен-Жан, вы теперь в безопасности, – сказал один из ребят. Я понял, что они вооружены какими-то металлическими дубинами. Двое шнурами, еще один поигрывал шокером. Мое сердце остановилось. Они меня знали и пришли, чтоб защитить от Грэя. – Корпорация заботится о своих людях. Мы избавим вас от этой пиявки.
-- Да, давно пора, – ответил я, отходя от машины и пробираясь к лифту.
-- Можете посмотреть, – предложил кто-то. – Мы постараемся обойтись без крови.
Грэй стоял возле машины, внимательно изучая противников и, казалось, не слушал наш разговор.
-- Не хочу рисковать, – брезгливо фыркнул я.
Они обменялись взглядами. Я понял, что они думают. Решили, как видно, что я просто не хочу пачкать руки, участвуя в линчевании.
-- Тоже верно, – кивнул кто-то. – Могут подумать на вас.
Я не стал поддерживать с ними светскую беседу и пошел к лифту, сохраняя осанку королевской особы. Как только я вышел из круга, они начали атаку. Я не мог просто идти, слыша их призывы к убийству моего друга. Сжимая в руке коммуникатор, я обернулся. Грэя на прежнем месте уже не было, вместо этого на земле лежал один из наемников со сломанной шеей. Остальные сгрудились где-то позади машины, но ненадолго. Сначала отлетел один, потом второй. Оружие выпало из их рук, загремело и покатилось по бетону. Грэй обрушивал на них страшные удары, я слышал хруст костей, предсмертные вскрики, грохот падающих на кузова автомобилей тел. Дрожащими пальцами я активировал вызов Гая. Я так и не зашел в лифт, только жал на кнопку вызова.
-- Да? – услышал я его голос в динамике.
-- "Дохлая кошка", – хрипло проговорил я.
-- Найт? – переспросил он недоверчиво.
-- Нет, у него неприятности, – отвечал я, глядя с ужасом и благоговением, как Грэй один разбрасывает в разные стороны здоровенных вооруженных мужчин. Он двигался быстро, как ветер, легко и грациозно. Удары дубин приходились мимо цели, шокер поразил одного из своих и его владелец тут же был отброшен на несколько метров. Упав на бетон, он только вскрикнул и еще долго не поднимался. От ворот спешила подмога.
-- Сколько их? – спросил Гай.
-- Пока двенадцать, – отвечал я.
-- Адрес, активируй спутниковое позиционирование, если не знаешь, – потребовал решительно собеседник.
Я назвал адрес. Дальше связь оборвалась. Приехал лифт. Я попятился в него, еще глядя на то, как Грэй отражает обрушивающиеся на него удары. Я молил только об одном, чтоб никто из злодеев не обезумел настолько, чтоб открыть огонь.
Когда дверь лифта закрылась передо мной, "тень" разделалась с первой половиной нападавших и направилась навстречу второй.
Выйдя из лифта, я был мертвенно бледен и дрожал, словно в лихорадке. Я не мог попасть картой в сканер, думая о Грэе, о том, жив ли он еще. Нервы сдали, и я потерял сознание. Просто грохнулся в обморок под дверью.
Меня привели в чувство легкие удары по щекам. Я взвился, повторяя имя Грэя и осматриваясь по сторонам. Он сидел рядом на кровати. Я бросился ему на шею и стиснул так, что он крякнул и засмеялся.
-- Убьешь, – отстраняясь, проговорил он.
-- Надо уезжать, убираться отсюда, – заговорил я, вцепившись в него мертвой хваткой. – Сегодня же. Купим билет на самолет и все, goodbye Америка.
-- Успокойся, Симон, – попросил он с мягкой улыбкой. – Тише. Отдохни.
-- К черту! – вырывался я. – Тебя могли убить! Из-за меня. Это корпорация их послала, и еще пришлет. Тебе нельзя быть со мной. Уедем.
Я чуть не плакал, глядя на него с мольбой.
Он опустил взгляд. Потом медленно встал и активировал экран телевизора. Среди мелькавших картинок выбрал одну и сделал громче.
"По распоряжению специальной комиссии, в составе которой члены правительства, ведущие специалисты медицины и послы иностранных держав, границы Объединенной Америки будут закрыты для инфицированных. Это поможет избежать распространения вируса и усугубления ситуации в мире. Третьи страны, где уже остро стоит вопрос с синдромом повышенной чувствительности, не могут справиться с наплывом эмигрантов из Объединенной Америки. Европа просит применения мер, поскольку число прибывших больных превысило все допустимые нормы. Мы просим инфицированных не пытаться покинуть свою страну. Правительство гарантирует вам безопасность и лечение. Случаи нападений строго пресекаются, виновные понесут заслуженное наказание. Вам ничего не угрожает, бояться нечего. Сохраняйте спокойствие. Вы в безопасности".
Я смотрел на приятное улыбающееся лицо женщины, говорившей все это с экрана, и не верил. Мы опоздали. Я опоздал, не сумел найти аргументы и уговорить Грэя, заставить его уехать, а теперь было поздно.
-- Я поговорю с мамой, – произнес я после паузы, глядя остекленевшим взглядом на погасший экран. – Она найдет средства и нужных людей. Тебе разрешат въезд во Францию. Твои генералы должны помочь тебе выехать.
Я посмотрел на него. Он печально улыбнулся.
-- Нет, Симон, ничего не получится.
-- Мы хотя бы попробуем! – возмутился я. – Почему ты никогда не слушаешь меня?!
Я не сдержался и заплакал. Меня охватило отчаяние и страх за Грэя. Еще ужасней, чем внизу. Я опять мог потерять его, а все из-за его упрямства. Он хотел обнять меня, но я сопротивлялся, отталкивал его, бил кулаками в грудь, чтоб он не возражал, чтоб делал то, что я прошу. Вскоре моя истерика переросла в простые рыдания. Я обессилел и рухнул в его объятия. Он прижал меня и утешал. Говорил какую-то чушь про то, что все будет хорошо. Я смеялся сквозь слезы. Он, наверное, решил, что я свихнулся, но продолжал ласкать и шептать утешения.
Мне потребовалось несколько часов, чтоб смириться с истиной. Это была наша последняя ночь в этой квартире. Завтра утром он уйдет и исчезнет из моего окружения. Где и как мы встретимся, ни он, ни я не знали.
-- Ты бросаешь меня, – шептал я, когда он был со мной в эту ночь. – Это конец.
-- Нет, я вернусь, – отвечал он, прижимаясь ко мне сзади своим горячим обнаженным телом и целуя.
-- Это конец, – не соглашался я. Опять наворачивались слезы, я глотал их молча, и сжимал его руки на моей груди.
-- Я вернусь, я никуда не денусь, – уверял он, и объятия становились болезненно крепкими. – Я обещал, что не брошу, и я не брошу. Мы будем вместе до конца, до моего последнего вздоха.
-- Почему все так? – притянув его руку к губам, шептал я. – Почему мы не можем просто быть вместе? Почему этот проклятый мир опять разлучает нас?
-- Никто нас не разлучает, – ответил он, освободив руку и скользнув по моему животу. – Я вернусь.
Наутро я проснулся от прикосновения его губ. Он уже оделся и пришел попрощаться. Я взял себя в руки и даже выдавил кое-какую улыбку. Мы условились, что я буду жить как прежде, не вызывая подозрений. Он на время скроется из поля зрения корпорации, но мне даст знать о себе и своем местонахождении. У него были все мои контакты, у меня ни одного его. Я чувствовал, что повторяется история с Анри, но не мог остановить Грэя. Со мной ему было опасно.
Так закончилась моя счастливая жизнь в Нью-Йорке. В то последнее утро я ощутил, что какой-то этап в жизни прошел и то, что будет дальше, приведет меня к печальному финалу, к потере Грэя. Это было хуже смерти, хуже третьей мировой войны и эпидемии новой чумы.
После той ночи мы не расставались. Грэй сдержал слово. Мы проводили все время вместе, кроме моих рабочих часов. Он больше не дежурил под дверью, а выполнял какие-то другие поручения своих руководителей. Никто ничего не заподозрил, на людях мы держались безразлично по отношению друг к другу. Я делал вид, что его нет, он делал вид, что подозревает меня в чем-то. Наши вылазки в город становились все реже, мы покупали готовую еду в магазине или заказывали в ресторане на дом. Это была распространенная практика и пришлась очень кстати. После работы служебный автомобиль вез меня домой, и Грэй, находившийся в своей квартире, сразу спускался. Мы вместе ужинали, смотрели телевидение или какой-нибудь фильм, иногда просто валялись у меня в спальной, предаваясь любви под легкую музыку.
Иногда мне казалось, что мы вернулись в детство, просто вместо занятий приходилось ездить в офис. У нас было много тем для бесед, было неизменно весело вдвоем и интересно. Мы в подробностях узнали о жизни каждого, иногда в мельчайших подробностях. Грэй так и не поверил, что я встречался с одним единственным парнем. Я, в свою очередь, не верил тому космическому числу партнеров, что он себе приписывал. Правда, когда он затевал свои игры с моим телом, я начинал склоняться к тому, что бы все же поверить.
Так прошло больше месяца, того чудного сказочного месяца, о котором я говорил. Время, когда я понял, что быть счастливым – это быть рядом с любимым человеком. Что бы мы ни делали, это приносило удовольствие обоим.
Мир за окнами нашего уютного уголка тем временем менялся. Близилось время выборов, когда Объединенная Америка должна была разделиться на два противоборствующих лагеря. С одной стороны находился нынешний президент, отбывавший уже второй срок подряд и не имевший права на переизбрание, с другой, сенатор Рид, метивший на его место. Президент, понимавший, что без него страна опять рискует погрязнуть во внутренних конфликтах, внес смелый законопроект, продлевавший его полномочия еще на три года. Сторонники приняли идею с энтузиазмом, многие люди поддержали его, но были и те, кто посчитал это нарушением конституции и законов демократии. Вместе с Ридом, по понятным причинам не желавшим такого поворота, они составили большинство. Опросы общественного мнения показывали рост его популярности и все прогнозы складывались в его пользу. Дни инфицированных, до сих пор остававшихся на свободе, были сочтены. Сколько бы ни было сочувствующих, их не хватало для победы нынешнего президента в третий раз, хотя он все же сумел добиться того, что его кандидатура была среди претендентов.
Полномочия военных были значительно сокращены, отряд "теней" расформирован. До знаменательного дня оставалось не более двух недель, а деятельность по ограничению прав инфицированных уже была заметна. Их больше не пускали везде, сокращали с работы, куда брали по распоряжению президента, участились нападения и убийства. Казалось, не хватает только благословения нового президента, чтоб гонения начались открыто. Никто не думал, к чему приведет эта травля. Загнанные в угол инфицированные представляли угрозу гораздо большую, чем живущие мирно. Инфекция в их крови была их оружием. Но эти рассуждения не мешали учащавшимся нападениям. Когда человек желает убить, может быть пугающе изобретательным. Инфицированных душили, топили, сжигали и травили, как вредных грызунов. Такая смерть не вызывала кровопотери и риск заразиться у нашедших тела был минимален, тем более у убийц. Яд применяли везде, как когда-то в далеком прошлом. Но даже эти участившиеся случаи не пошатнули позиций Рида. Всем было жаль невинные жертвы, но своя жизнь всегда дороже чужой.
На нас это сказалось не так ощутимо, потому что Грэй оставался на службе в министерстве обороны. Я жил в своей квартире, он в соседней, еще закрепленной за ним. Грэй предупредил, что в конце месяца должен будет освободить ее, его организация заметет следы, и там поселятся обычные люди. После этого мы не сможем встречаться у меня, это будет заметно моим работодателям.
-- Что же тогда делать? – задал я ожидаемый вопрос. – Нельзя ждать, когда начнутся чистки. Ты должен уехать из Америки. Мое предложение еще в силе.
Мы ехали в машине ко мне домой. Он был за рулем, потому что я так и не научился до сих пор управлять автомобилем.
-- Сбежать? – с недоброй улыбкой уточнил он, не сводя глаз с дороги.
-- Даже если и так, – возмутился я. – Хочешь умереть, как мученик? А я?
Он посмотрел на меня, на нем не было очков и я смог понять взгляд. Ему не было весело, как и мне.
-- А твои родные? Что они на это скажут? – спросил он после недолгих раздумий. Это мы впервые вернулись к подобной теме после того разговора на кухне, после которого переспали.
-- Я уже спрашивал, – самодовольно ответил я. – Мама согласна. Сказала, что будет рада моему парню. Она переживала обо мне, когда я жил сам.
-- Так рада, что готова принять в семью зараженного, – покачал головой Грэй.
-- Еще отговорки? – ждал я. – Когда примут закон об ограничении передвижения инфицированных, ты не сможешь уехать. Надо решать сейчас.
-- Старый свет не отстанет от нового, – он посмотрел на меня печально. – Все знают, что инфицированные сейчас массово иммигрируют в Европу и Азию. Скоро там тоже начнут чистки, а может что похуже.
-- Так, давай решать проблемы по мере возникновения, – рассудил я. – Пока во Франции никаких разговоров об этом нет. Там ты будешь свободным человеком, будешь жить за городом, в особняке. Ты будешь со мной, Грэй. Аргантаэль, прислушайся ко мне, прошу. Неужели так важно до последнего отстаивать свои права? Я хочу, чтоб ты жил, был свободен.
-- Я обещаю, что серьезно подумаю, – решил он, улыбнувшись мне. – У нас еще есть целая неделя. Мне очень нравится наша квартирка, эта жизнь. Я хочу продлить ее максимально.
-- Хорошо, – я сдался.
Мы подъехали к парковке. Там собралась какая-то группа людей. Я не сразу понял, что они вооружены и в защитных масках. Завидев нашу машину, они замерли и следили за ней взглядами через пуленепробиваемый пластик масок.
-- Не хорошо, – сказал Грэй. Он весь подобрался и стиснул руль.
-- Уедем, – сказал я, но, обернувшись, увидел, что ворота позади закрылись и часть людей стоит возле них. Мы были окружены, путь назад отрезан, впереди бетонная стена гаража, по бокам ряды машин.
-- Сделай все, чтоб они поверили, что ты меня ненавидишь, – проговорил Грэй, медленно приближаясь к группе у лифта.
-- Что?! – начал возмущаться я.
-- Замолчи! – прорычал он. – Я тебя выпущу, ты сразу беги к ним. Ищи среди них укрытие. Скажи, что я твой охранник, что ты от меня устал. Убеди их, я тебя умоляю.
Я смотрел на него полными ужаса глазами, догадываясь, что сейчас будет.
-- Набери Гая, скажи ему: "Ситуация "дохлая кошка". Он задаст вопросы, ты ответишь, но чтоб эти ребята не слышали, – продолжал он очень быстро, свободной рукой вынул свой коммуникатор и протянул мне. – Иди к себе и запрись. Я приду позже.
-- Грэй… – трясясь от страха и волнения, протянул я.
-- Сделай все, так ты поможешь мне, – он посмотрел на меня решительно. В его взгляде было столько уверенности мужества и силы, что я невольно кивнул и начал искать нужный номер в памяти коммуникатора.
-- Не сейчас, когда будешь в лифте, – он накрыл аппарат ладонью.
Я спрятал его в карман куртки, испуганно глядя на толпу. Их было не менее шести, еще столько же у ворот, но те не шли за нами. Как видно, они охраняли въезд от случайных свидетелей.
-- Будь смелым, Симон, – с улыбкой проговорил Грэй, когда машина остановилась, и ее окружили злодеи. – Верь в меня и будь смелым.
С этими словами он открыл дверцу и шагнул из салона. Люди в масках попятились, их лица трудно было разглядеть через пластик, но все же можно было. Грэй двигался медленно, удерживая всех их в поле зрения. Он обошел машину и открыл дверцу с моей стороны. Как только его рука коснулась моего локтя, меня словно ударило током. Я оттолкнул его руку и сам выбрался.
-- Мистер Сен-Жан, вы теперь в безопасности, – сказал один из ребят. Я понял, что они вооружены какими-то металлическими дубинами. Двое шнурами, еще один поигрывал шокером. Мое сердце остановилось. Они меня знали и пришли, чтоб защитить от Грэя. – Корпорация заботится о своих людях. Мы избавим вас от этой пиявки.
-- Да, давно пора, – ответил я, отходя от машины и пробираясь к лифту.
-- Можете посмотреть, – предложил кто-то. – Мы постараемся обойтись без крови.
Грэй стоял возле машины, внимательно изучая противников и, казалось, не слушал наш разговор.
-- Не хочу рисковать, – брезгливо фыркнул я.
Они обменялись взглядами. Я понял, что они думают. Решили, как видно, что я просто не хочу пачкать руки, участвуя в линчевании.
-- Тоже верно, – кивнул кто-то. – Могут подумать на вас.
Я не стал поддерживать с ними светскую беседу и пошел к лифту, сохраняя осанку королевской особы. Как только я вышел из круга, они начали атаку. Я не мог просто идти, слыша их призывы к убийству моего друга. Сжимая в руке коммуникатор, я обернулся. Грэя на прежнем месте уже не было, вместо этого на земле лежал один из наемников со сломанной шеей. Остальные сгрудились где-то позади машины, но ненадолго. Сначала отлетел один, потом второй. Оружие выпало из их рук, загремело и покатилось по бетону. Грэй обрушивал на них страшные удары, я слышал хруст костей, предсмертные вскрики, грохот падающих на кузова автомобилей тел. Дрожащими пальцами я активировал вызов Гая. Я так и не зашел в лифт, только жал на кнопку вызова.
-- Да? – услышал я его голос в динамике.
-- "Дохлая кошка", – хрипло проговорил я.
-- Найт? – переспросил он недоверчиво.
-- Нет, у него неприятности, – отвечал я, глядя с ужасом и благоговением, как Грэй один разбрасывает в разные стороны здоровенных вооруженных мужчин. Он двигался быстро, как ветер, легко и грациозно. Удары дубин приходились мимо цели, шокер поразил одного из своих и его владелец тут же был отброшен на несколько метров. Упав на бетон, он только вскрикнул и еще долго не поднимался. От ворот спешила подмога.
-- Сколько их? – спросил Гай.
-- Пока двенадцать, – отвечал я.
-- Адрес, активируй спутниковое позиционирование, если не знаешь, – потребовал решительно собеседник.
Я назвал адрес. Дальше связь оборвалась. Приехал лифт. Я попятился в него, еще глядя на то, как Грэй отражает обрушивающиеся на него удары. Я молил только об одном, чтоб никто из злодеев не обезумел настолько, чтоб открыть огонь.
Когда дверь лифта закрылась передо мной, "тень" разделалась с первой половиной нападавших и направилась навстречу второй.
Выйдя из лифта, я был мертвенно бледен и дрожал, словно в лихорадке. Я не мог попасть картой в сканер, думая о Грэе, о том, жив ли он еще. Нервы сдали, и я потерял сознание. Просто грохнулся в обморок под дверью.
Меня привели в чувство легкие удары по щекам. Я взвился, повторяя имя Грэя и осматриваясь по сторонам. Он сидел рядом на кровати. Я бросился ему на шею и стиснул так, что он крякнул и засмеялся.
-- Убьешь, – отстраняясь, проговорил он.
-- Надо уезжать, убираться отсюда, – заговорил я, вцепившись в него мертвой хваткой. – Сегодня же. Купим билет на самолет и все, goodbye Америка.
-- Успокойся, Симон, – попросил он с мягкой улыбкой. – Тише. Отдохни.
-- К черту! – вырывался я. – Тебя могли убить! Из-за меня. Это корпорация их послала, и еще пришлет. Тебе нельзя быть со мной. Уедем.
Я чуть не плакал, глядя на него с мольбой.
Он опустил взгляд. Потом медленно встал и активировал экран телевизора. Среди мелькавших картинок выбрал одну и сделал громче.
"По распоряжению специальной комиссии, в составе которой члены правительства, ведущие специалисты медицины и послы иностранных держав, границы Объединенной Америки будут закрыты для инфицированных. Это поможет избежать распространения вируса и усугубления ситуации в мире. Третьи страны, где уже остро стоит вопрос с синдромом повышенной чувствительности, не могут справиться с наплывом эмигрантов из Объединенной Америки. Европа просит применения мер, поскольку число прибывших больных превысило все допустимые нормы. Мы просим инфицированных не пытаться покинуть свою страну. Правительство гарантирует вам безопасность и лечение. Случаи нападений строго пресекаются, виновные понесут заслуженное наказание. Вам ничего не угрожает, бояться нечего. Сохраняйте спокойствие. Вы в безопасности".
Я смотрел на приятное улыбающееся лицо женщины, говорившей все это с экрана, и не верил. Мы опоздали. Я опоздал, не сумел найти аргументы и уговорить Грэя, заставить его уехать, а теперь было поздно.
-- Я поговорю с мамой, – произнес я после паузы, глядя остекленевшим взглядом на погасший экран. – Она найдет средства и нужных людей. Тебе разрешат въезд во Францию. Твои генералы должны помочь тебе выехать.
Я посмотрел на него. Он печально улыбнулся.
-- Нет, Симон, ничего не получится.
-- Мы хотя бы попробуем! – возмутился я. – Почему ты никогда не слушаешь меня?!
Я не сдержался и заплакал. Меня охватило отчаяние и страх за Грэя. Еще ужасней, чем внизу. Я опять мог потерять его, а все из-за его упрямства. Он хотел обнять меня, но я сопротивлялся, отталкивал его, бил кулаками в грудь, чтоб он не возражал, чтоб делал то, что я прошу. Вскоре моя истерика переросла в простые рыдания. Я обессилел и рухнул в его объятия. Он прижал меня и утешал. Говорил какую-то чушь про то, что все будет хорошо. Я смеялся сквозь слезы. Он, наверное, решил, что я свихнулся, но продолжал ласкать и шептать утешения.
Мне потребовалось несколько часов, чтоб смириться с истиной. Это была наша последняя ночь в этой квартире. Завтра утром он уйдет и исчезнет из моего окружения. Где и как мы встретимся, ни он, ни я не знали.
-- Ты бросаешь меня, – шептал я, когда он был со мной в эту ночь. – Это конец.
-- Нет, я вернусь, – отвечал он, прижимаясь ко мне сзади своим горячим обнаженным телом и целуя.
-- Это конец, – не соглашался я. Опять наворачивались слезы, я глотал их молча, и сжимал его руки на моей груди.
-- Я вернусь, я никуда не денусь, – уверял он, и объятия становились болезненно крепкими. – Я обещал, что не брошу, и я не брошу. Мы будем вместе до конца, до моего последнего вздоха.
-- Почему все так? – притянув его руку к губам, шептал я. – Почему мы не можем просто быть вместе? Почему этот проклятый мир опять разлучает нас?
-- Никто нас не разлучает, – ответил он, освободив руку и скользнув по моему животу. – Я вернусь.
Наутро я проснулся от прикосновения его губ. Он уже оделся и пришел попрощаться. Я взял себя в руки и даже выдавил кое-какую улыбку. Мы условились, что я буду жить как прежде, не вызывая подозрений. Он на время скроется из поля зрения корпорации, но мне даст знать о себе и своем местонахождении. У него были все мои контакты, у меня ни одного его. Я чувствовал, что повторяется история с Анри, но не мог остановить Грэя. Со мной ему было опасно.
Так закончилась моя счастливая жизнь в Нью-Йорке. В то последнее утро я ощутил, что какой-то этап в жизни прошел и то, что будет дальше, приведет меня к печальному финалу, к потере Грэя. Это было хуже смерти, хуже третьей мировой войны и эпидемии новой чумы.