Аргантаэль. Часть 4.

[tanshu]

Пока смерть не разлучит нас

В моей жизни было много замечательных моментов, времени, когда я считал себя очень счастливым. Оглядываясь назад, я могу с уверенностью сказать, я чаще был доволен своей жизнью, чем разочарован ею. Несмотря на все страшные события, потерю друзей и любимых людей, я оставался оптимистом и умел наслаждаться тем, что имел. Часы черного отчаяния, что порой заставляли меня, взрослого мужчину, лить горькие слезы, сменялись неделями, а иногда и целыми месяцами безмятежного счастья. Я умел найти новый смысл жизни, теряя прежний. Любил свою работу, которая выросла из детского увлечения. У меня была семья, всегда поддерживающая меня и дававшая в минуты тоски уверенность в себе, в надежном тыле. Мне было куда вернуться, было кому излить печаль. Но время, проведенное с Грэем, заставило меня понять, что о настоящем счастье я не имел никакого понятия.

Мне предоставили новое жилье, просторную квартиру на одном из верхних этажей в более престижном районе. Корпорация нашла мои способности вполне приличными, после чего я был назначен руководителем небольшого отдела по моему профилю. Меня несколько раз приглашали для беседы в штаб министерства обороны. Грэй заранее подготовил меня к ним, поэтому я не волновался, и все прошло гладко. Один из его руководителей, мрачноватый генерал, кроме всего прочего интересовался, планирую ли я сменить гражданство на американское и с чем связываю свое будущее. Я ответил, что очень хочу обосноваться в Объединенной Америке и намерен трудиться на ее благо. С меньшим энтузиазмом, чтоб не вызывать подозрений, я отнесся к вопросу об охране, но, конечно, не отказался от нее. Выбрал капитана Найта, что было логично, не протестовал против того, что он будет жить по соседству. Генерал заверил меня, что это для моей же безопасности и удобства, и ненадолго. Руководство корпорации, как видно, привыкло к такого рода мерам военных, так что тоже не выразило возражений. Я не питал иллюзий касательно своего продвижения по карьерной лестнице, пока нахожусь под пристальным вниманием министерства обороны, но мне и не нужно было повышение. Я готов был работать менеджером среднего звена до самой смерти, только бы Грэй оставался рядом.

Он, как и обещал, показал свою квартиру. Она была над моей и оборудована так, что я находился как на ладони. Я понял, почему теперь у меня в жилище нет камер, они и не требовались, ведь "тень", что жила по соседству, всегда могла наблюдать за мной собственными глазами. Конечно, за ним тоже наблюдали, но он за время службы сумел научиться обходить систему. Это было единственное посещение, потом мы все время проводили у меня.

Кроме положенных кухни, ванной, туалета и комнаты для дезинфекции, в моем новом жилище была просторная гостиная, смежная с кухней столовая и уютная спальня. Все выдержано в приглушенных тонах с преобладанием темно-зеленого. Немного мебели в стиле урбанистического позднего хай-тек, вовсе без украшений и намеков на фантазию дизайнера, просто и практично. Везде панели телевизора с подключением к сети, новейшая бытовая техника и прочие радости современного цивилизованного общества. Кроме больших окон, к которым я никак не мог привыкнуть после своих дома, были зеркальные потолки. Конечно, они безупречно вписывались в интерьер, но я, зная их истинное назначение, чувствовал себя неловко. Грэй только посмеивался, заметив мои косые взгляды наверх.

-- А это законно, вот так бессовестно подсматривать за людьми? – возмутился я, подумав про других людей, что и не подозревают о круглосуточном наблюдении за их частной жизнью.
-- Да, – опять улыбнувшись, ответил Грэй. Он сидел в кресле, его кепка и очки лежали на низком столике неподалеку.
Мы были в гостиной. Солнце садилось, заливая просторное помещение теплыми золотистыми лучами. Кроме двух кресел и прозрачного пластикового столика между ними, тут был широкий удобный диван, обращенный к панели телевизора на противоположной стене. Декоративное экзотическое растение, по-моему, пахира, и шкаф для разных безделушек, тоже из пластика, но матового и черного.
-- Неужели никто не догадывается? – не понимал я. – Нет утечек из вашей организации?
-- Не знаю, – он пожал плечами. – Есть, наверное, но судя по слухам, всем нравится более романтическая версия.
-- Бред, – фыркнул я, расхаживая по комнате за спинкой противоположного кресла. Он наблюдал за мной с улыбкой. – Надо быть идиотом, чтоб верить в такое. Мне кажется, логичней предположить, что стена прозрачная, чем поверить в то, что кто-то способен видеть сквозь стену.
-- Не все такие умные, как ты, Симон, – ответил он.
-- Много нас таких? – я махнул в сторону потолка, подразумевая себя и себе подобных несчастных.
-- Не знаю, я не интересовался статистикой, – опять неопределенно пожав плечами, ответил Грэй.
-- Это из-за этих подозрений? Неужели в тех нелепых слухах, что ходят в сети, есть хоть доля правды? – задал я следующий вопрос. – Об опытах над инфицированными, разработке нового биологического оружия на основе вируса?
-- Это не слухи, – его улыбка померкла. – Это все имело место в прошлом, но было запрещено. Мы должны следить, чтоб все не возобновилось.
-- Ты серьезно? – я остановился и медленно сел в кресло напротив него.
-- Я же рассказывал, – опустив взгляд, ответил Грэй.
-- Ты говорил, что тебя лечили, – не сводя с него встревоженного взгляда, возразил я.
-- Ну, когда тебя лечат от неизвестной болезни непроверенными средствами, это можно назвать опытами, – переводя взгляд на свои вещи на столике, проговорил он. – Другое дело, что я не испытывал неудобств. Не всем так повезло.
-- Я не хочу знать, – попросил я, чувствуя дрожь в теле. То, что я читал, было жутко. Не хотелось подтверждения из уст очевидца.
-- Я и не стал бы рассказывать, – возмутился он.
-- Но ты знаешь о злоупотреблениях? Ты свидетель? – спрашивал я вопреки желанию закрыть тему.
-- Наши свидетельства никого не интересуют, – он скрестил руки на груди, по-прежнему глядя куда угодно, только не на меня. – Я заинтересованная сторона, один из них.
-- Как же я был глуп, даже не думал ни о чем таком, – со вздохом проговорил я.
-- Ты всегда жил в своем мире, очень отличающемся от реального, – усмехнулся Грэй. – Это хорошо, я тебе в этом завидую.
Я не ответил. Мне было о чем подумать.

-- Я приготовлю поесть, – предложил Грэй, поднявшись со своего места. – Или хочешь сходить куда-нибудь?
-- Нет, – хмуро ответил я. – Ты опять нацепишь эти дурацкие очки и я буду лицезреть странного мрачного типа за едой.
-- О, так ты ради меня ешь эту малосъедобную субстанцию из пакетов? – он улыбнулся, теперь стоя возле моего кресла. – Чтоб видеть мои глаза?
-- Да, – я посмотрел на него и улыбнулся.
-- Ладно, – он пожал плечами, – пойду, разогрею. Но в следующий раз, когда захочешь увидеть меня без очков, просто скажи об этом.
-- А разве это не обязательное условие? Я еще не видел тебя без них на улице, – удивленно спросил я.
-- Конечно, нет, – засмеялся он уже на полпути в кухню.
Я опять почувствовал себя глупо, но уже начал привыкать к этому состоянию.

За столом мы опять завели разговор. Грэй продолжил рассказывать о себе, о службе в армии и болезни. Во многом его быстрому повышению по службе способствовала дисциплина и навыки, приобретенные в школе святого Даниила. Лидерские качества и обаяние, тоже немаловажные союзники, были у него всегда. Он очень умело обходил вопросы личной жизни, так что я не узнал, были ли у него серьезные отношения в то время. Только когда речь зашла о болезни, все стало для меня ясно. Чуму он приобрел, а не являлся носителем. Приобрел из-за своей неосторожной жизни, в которой было слишком много случайных людей. Я понимал, что он не хочет углубляться в детали, и воспоминания для него болезненны, поэтому не задавал вопросов. Он рассказал то, что считал нужным.

-- А ты? – спросил он, оборвав свой рассказ на том, как выздоровел и поступил на службу в специальное подразделение, где работал сейчас. – Я читал твое досье, ты примерный работник и законопослушный гражданин, но там не было ни слова о личной жизни. Сложилось впечатление, что живешь один и только работаешь.
-- Правильное впечатление, – я пожал плечами, вяло ковыряя вилкой в своем блюде. На упаковке значилось, что это обогащенные всеми необходимыми витаминами и микроэлементами овощи. Я сомневался насчет овощей, глядя на ровные кусочки бледно-зеленой субстанции.
-- Хорошо, я не настаиваю, – Грэй пожал плечами. Свою порцию он ел с невозмутимостью солдата, привыкшего к разной дряни. Правда, после всегда пил что-то из своей черной непрозрачной пластиковой бутылки. Поначалу я думал, что это какой-то американский продукт, потому что в Европе не встречал такой упаковки. На бутылке, объемом не более полулитра, не было никаких опознавательных знаков и логотипов производителя.
-- Нет, я серьезно, – возразил я, чтоб он не подумал, будто я скрываю что-то. – У меня никого не было. Пару раз ходил на свидания, но ничего серьезного не вышло.
-- Почему? Ты такой хорошенький, – он улыбнулся, глядя на меня.
Я начал краснеть, вовсе потеряв аппетит. Хотелось чего угодно, но не еды. Вернее, кое-чего определенного хотелось гораздо больше.
-- Ты серьезно так думаешь? – пробормотал я, накалывая лжеовощи на острые зубцы вилки.
-- Конечно, я так думаю, – Грэй тоже оставил еду, поигрывая вилкой в своих изящных тонких пальцах. – Знаешь, каких усилий мне стоило отобрать твое дело у моих коллег? Наблюдать за тобой для многих из них было бы скорее удовольствием, чем работой.
-- Вы можете выбирать своих "жертв"? – спросил я с лукавой улыбкой.
-- Работа должна быть по душе, – ответил он. – Даже такая необычная, как наша. Но ты ушел от ответа, Симон. Почему такой умный, добрый и привлекательный молодой человек стал затворником? Только не говори, что из-за меня. Я уже давно был мертв.
-- Мне как-то не везло, вот я и сдался, я думаю, – проговорил я, отложив прибор и взявшись за бутылку с водой. Сделал судорожный глоток, немного облился и выругался.
Грэй наблюдал за мной, перестав улыбаться.
-- Я любил одного человека, еще в колледже, – начал я после паузы. – Анри. Он был похож на тебя, тоже такой самоуверенный, веселый. Это было серьезно, мы планировали вместе поселиться после окончания учебы, но не сложилось. У него вся семья заболела.
Я вспомнил о Софи и просьбе друга молчать о ней. Грэй, наблюдавший за мной, сразу подметил, что я что-то пытаюсь утаить.
-- Он тоже заразился? – спросил он.
-- Грэй, пообещай, что это останется между нами, – попросил я, прежде чем раскрыть старую тайну исчезнувшего без следа друга.
-- Симон, – усмехнулся он. – Все, что между нами – секрет. Думаешь, я с кем-то это буду обсуждать? Ты у меня один близкий друг.
-- В самом деле? – удивился я. – А раньше как же? Ты был совсем один?
-- Ты смешной, – он отрицательно покачал головой. Я его и впрямь удивлял. – Я всегда был один. Всю мою жизнь.
-- Но… те люди, твои друзья? – не понимал я. Для меня было странным его заявление. Пусть после своей мнимой смерти он не мог поддерживать связь с родителями, но должны же быть хоть какие-то люди, чтоб обратиться к ним в трудную минуту. Одним словом, я, с детства окруженный заботой и любовью, не понимал его, одиночку до мозга костей.
-- У меня с ними хорошие отношения, – ответил он невозмутимо. – Трудно работать, когда от всех отгораживаешься. Мы общаемся, но о тебе им я не рассказывал. Так что будь спокоен за свой секрет. Дальше меня он не пойдет. Будь то информация государственной важности.
-- Если честно, я тоже совсем один, – неожиданно понял я очевидную истину. – У меня были хорошие друзья, но никто не знал о том, что у меня на душе, о моем личном. Только Анри я доверился, даже о тебе рассказал.
Я поднял взгляд на Грэя. Он казался печальным, но мягко улыбался.
-- Он помог мне найти твою семью, узнать о твоей смерти, – продолжал я.
-- Он был рядом? – только и спросил Грэй.
Я смутился и кивнул.
-- Я рад, что ты не был один в тот момент, – ответил он. – Наверное, он был хорошим парнем. Где он теперь? Ты так странно умалчиваешь о нем. Что случилось?
-- Его сестра выжила после заражения, – быстро проговорил я. – Он вылечил ее своей кровью. Потом они оба исчезли. Думаю, он увез ее. Он опасался за сохранность их секрета, боялся, что ее отнимут у него.
Грэй задумался, надолго умолкнув.

-- Я не искал его, – после паузы продолжил я. – У него были мои контакты. Если он не звонил, значит, не хотел. После я уже ни с кем не сходился настолько близко. Я не обижался на него, но что-то во мне сломалось.
-- Мне жаль, – сказал Грэй, избегая смотреть на меня. Потом поднялся и унес свою тарелку. Остатки овощей выбросил, а тарелку поставил в раковину.
Я не понимал, почему он не смотрит на меня, почему так поспешно отвернулся. Будто ему все равно, что меня вот так бросили, после того, как бросил он сам. Стало обидно, но я был бы не я, если бы зациклился на этом чувстве.
Чтоб отвлечься, я протянул руку и взял его странную бутылку.
-- Что это ты пьешь все время? – спросил я, чувствуя, что в ней еще есть как минимум половина.
Он обернулся, чтоб посмотреть, что я имею в виду.
-- Лекарство, – проговорил Грэй и вернулся на прежнее место за столом. – Тебе не советую пробовать.
-- Ты до сих пор нуждаешься в лекарствах? – удивился я. – Я думал, ты здоров.
-- Я никогда не буду здоров, – он нахмурился. Я посчитал это ребячеством.
-- Ты понимаешь, что я имею в виду. Для меня ты здоров, если не похож на скелет и не проводишь все время в закрытой темной комнате.
-- Вот как ты себе это представляешь? – усмехнулся он.
-- Мне не нужно представлять, половина моих друзей умерли от этой болезни, – возразил я. – Я видел их мучения и смерть. Поэтому я так разволновался, когда узнал о тебе, что и ты прошел через все это.
-- Имеешь в виду свое наглое нападение на спящего? – ему тема не казалась мрачной, он позволял себе шутить.
-- Мне так неловко, – признался я, смущенно ковыряя свой многострадальный ужин. – Не знаю, что на меня нашло, просто затмение какое-то.
-- Ничего, это мне надо извиниться, – отмахнулся Грэй, продолжая беззаботно улыбаться. – Я слишком грубо с тобой обошелся. Ты ничего страшного не сделал. Это я спросонья, прости.
-- Оно того стоило, – позволив себе робкий взгляд, заметил я.
Он промолчал и стал серьезен.

-- Ты встречался с кем-то после болезни? – спросил я, желая воспользоваться моментом, раз уж затронули такую интимную тему.
-- Да, но, сам понимаешь, серьезных отношений теперь не заведешь, – без лишней скромности и робости отвечал он.
-- Ты встречаешься с такими же, инфицированными? – я впервые позавидовал этим несчастным.
-- Ну не со здоровыми, это точно, – ответил Грэй. – Они от нас, как черти от ладана. Самые толерантные позволяют себе дружить с нами, но без прикосновений и общих трапез. Просто относятся по-человечески.
-- Я читал, что не все инфицированные обнаруживают себя. Почему ты пошел на эту службу, мог ведь тоже слиться с толпой, выдать себя за нормального? – спросил я.
-- Это иллюзия, все инфицированные на учете, – он поднял ладонь, намекая на обязательное сканирование почти везде. – Затеряться очень трудно, тем более выдать себя за здорового. Нам нужно лекарство, самостоятельно добывать его непросто. Ну разве что затеряться где-то в глуши и пить кровь какого-нибудь сочувствующего родственника, как поступил твой друг.
-- Но это возможно, – возразил я. – Он спас сестру. Она стала необыкновенной.
Я умолчал об Анри и цене, что он заплатил за это. Любая цена стоила жизни его сестры.
-- Ты не хочешь тоже затеряться? – спросил я, взглянув на него серьезно. – Уехать со мной во Францию? Там, где живут мои родные, нет сканеров и камер. А что до крови, я давал бы тебе свою. Ее ведь немного надо.
Он опустил взгляд и промолчал. Я опасался, что он резко возразит, посмеется над моим предложением, но он задумался.
-- Не все так просто, Симон, – ответил он после раздумий, – но спасибо за предложение. Ты настоящий друг.
-- Почему нет? – со вздохом разочарования спросил я.
-- Ты готов бросить свою работу и жить в деревне? – уточнил он. – После стольких лет отличной учебы, только лишь получив шанс стать большой шишкой? Тебе двадцать четыре, а у тебя уже сотня подчиненных, свой кабинет, и впереди карьера в огромной корпорации. Если все сложится удачно для "Райтвэй" они смогут управлять миром.
Я удивленно вскинул брови.
-- Советуешь мне работать на них дальше?! – возмутился я. – Когда все сложится для них удачно?! Это же произойдет, когда сенатор Рид победит, а тебя изолируют в каком-нибудь лагере. Мне после этого продолжать делать карьеру? Ты оскорбляешь меня, Грэй, за что?
-- Я пытаюсь сказать, что, несмотря ни на что, хочу чтоб ты жил нормальной жизнью, – ответил он, как видно, не чувствуя, что несет откровенный бред. – Изоляция инфицированных – вопрос времени, разница только в том, будет это более-менее гуманно или перерастет в геноцид. Я не питаю иллюзий, знаю, что не жилец. Но ты, Симон, ты здоров, полон жизни. Ты пережил все эти кошмары и сохранил свою чистую душу. Ты не станешь монстром, даже работая с "Райтвэй". Я хочу, чтоб ты жил ради меня, ради своего друга, всех, кто погиб. В таких, как ты, наш смысл жизни. Ты сумеешь сохранить в этом чудовищном мире такие понятия, как честь и совесть. Ты должен это сделать, ради твоих ушедших друзей.
-- Это нечестно, – борясь с захлестывающими эмоциями, ответил я. – Я должен, но я не смогу. Потеряв еще и тебя, я стану другим. Прости, но разочарую тебя. Если ты погибнешь, бросишь меня или тебя у меня отнимут, я просто не выдержу. Никакая карьера не удержит меня здесь. Я сам вернусь в свою деревню, если, конечно, буду жив.
-- Но почему? Зачем тебе я? Мы же не виделись бог знает сколько лет, – он опустил голову, отрицательно качая ей. – Неужели та детская дружба так много значила для тебя?
-- Ты что не слушал меня? – возмутился я. – Я люблю тебя. Для тебя это пустой звук?
-- Это несерьезно, – упорствовал он. – Ты меня совсем не знаешь. Я теперь другой человек, солдат, носитель опасной инфекции. Опасной для тебя, между прочим.
-- Другой человек, говоришь? – усмехнулся я. – А, по-моему, ты все тот же придурок, что был в школе!
Он не возражал, только поджал губы.
-- Я знаю, что ты тоже любишь меня, и пытаешься оттолкнуть из лучших побуждений, но это как-то слишком мелодраматично, не находишь? Я не маленькая девочка, чтоб меня опекать и отгораживать от опасностей этого мира, – продолжал я, едва сдерживаясь, чтоб не перейти на крик. – Ты правильно подметил, мне уже двадцать четыре года, я взрослый человек, и вправе сам решать, кого мне любить и на какой риск себя обрекать. Откуда ты знаешь будущее? Ты пророк? Возможно, завтра появится еще какой-нибудь вирус, опять начнется война, упадет метеорит, в конце концов! Тогда все твои планы на мой счет пойдут прахом. А я хочу всего лишь быть счастливым, хочу хоть раз в жизни почувствовать, как это, быть с тем, кого любишь, делить с ним горе и радости. Анри тоже оберегал меня, так сильно, что бросил. Ты тоже так поступишь?! Да идите вы все к черту, такие заботливые!

Я все же закричал, резко поднялся и бросился в спальню. Меня переполняла злость, обида и жалость к самому себе. Я так долго избегал этих эмоций, как-то всегда мог загнать их подальше, но сейчас они меня захлестнули с головой. Я выплеснул на Грэя все, что копил эти годы, обиду не только на него, за то что посмел погибнуть таким молодым, но и на Анри, за то что оставил меня.

Я бросился ничком на кровать и закрыл голову руками, будто бы это помогло мне остановить поток разрушительных мыслей. Ярость вытеснила жалость, и я не расплакался на этот раз. Я просто был слишком зол, чтоб плакать. Я и без того пролил слишком много слез по тем, кто их вовсе не заслуживал. Как когда-то в детстве я ненавидел Грэя за собственные чувства, которые он вызывал в моем сердце.

В этот раз он тоже пришел и осторожно опустился на край кровати. Я не поворачивал голову в его сторону.
-- Есть еще одна вещь, из-за которой я не могу принять твое щедрое предложение, – сказал он тихо.
Я молчал.
-- Там в бутылке не только кровь, – продолжал он. – Я же не вампир, в самом деле. Это лекарство на основе крови, но есть еще много компонентов, которые так просто не синтезируешь в домашних условиях. Без него мне опять начнут сниться кошмары, я не смогу выносить яркий свет, вернется прежняя повышенная чувствительность к любым раздражителям. Лекарство подавляет побочные эффекты от моих новых способностей.
-- Ладно, я понял, что ты не хочешь ехать в глушь, – пробормотал я. – Так бы и сказал, а то развел патетику.
-- Нет, но ты серьезно о деревне? – казалось, еще не верил он. – Уехал бы туда ради меня?
-- А что? Это мой дом, я там вырос, – бормотал я в подушку.

Солнце давно уже осветило последними лучами мою квартиру, село за шпили небоскребов, а вскоре полностью скрылось, утонув в заливе. В комнате, где мы сидели, воцарилась уютная полутьма.
-- Почему ты тогда оттолкнул меня? – спросил Грэй.
Я не поверил своим ощущениям. Они говорили мне, что он прикоснулся, положил ладонь на мое плечо.
-- Я же знал, что тоже нравлюсь тебе, – продолжал он, поглаживая мою кожу через тонкую ткань футболки. – Подумал, что я какой-то извращенец? А ведь ты был единственным парнем, в которого я по-настоящему влюбился. До тебя меня интересовали только девушки.
Я замер, никак не ожидая услышать что-то подобное. Медленно повернулся на спину и недоуменно посмотрел на него.
-- Ты не плачешь? – удивился он. – Я рад. Я не знаю, как себя вести, когда ты плачешь. Это меня пугает.
-- Ты это серьезно, о девушках? – уточнил я, глядя на него. Он убрал руку, словно вовсе не прикасался, и держал их теперь при себе.
-- Да, серьезно, – кивнул он.
-- Но почему? Я что, в самом деле, похож на девчонку? – мне стало как-то не по себе. Одно дело быть геем, но другое, когда тебя вдруг принимают за кого-то, кем ты не являешься.
-- Нет, совсем не похож, – улыбнулся он. – Ты похож на утонченного, красивого юношу, обладающего таким обаянием, что всякая женщина позавидует.
-- Ну знаешь, ты сам такой же, – смущенно ответил я. – Но тебя, наверное, натуралы не преследуют.
-- Нет, моя форма не располагает к ухаживаниям, – пошутил он.
-- Ты простишь мне мою школьную выходку? – спросил я, не думая реагировать на нее. – Я был достаточно наказан.
-- Я очень долго злился, – признался Грэй. Он сидел рядом, но отвернулся к окну.

Мы молчали, в комнате становилось все темнее, огни за окном зажигались один за другим. Мы привыкли к полутьме и все отлично видели в их неясном свете.
-- Я, наверное, поставил очень жесткие рамки, – произнес он, но не поднимал на меня взгляд. – Болезнь передается только через кровь, риск заразиться минимальный.
-- Я знаю, – ответил я, потому что проштудировал горы литературы на эту тему.
-- Но одной капли, попавшей в твой организм, будет достаточно, чтоб заболеть, – возразил он. – Одной ничтожной капли, а моя кожа не из прочного пуленепробиваемого пластика. Я могу пораниться в любой момент, и если моя кровь попадет на тебя, на слизистую или открытую рану, ты заразишься. Это очень мучительная смерть.
-- Я могу выжить, приобрести иммунитет, – со вздохом ответил я.
-- Но можешь и умереть, – отрицательно покачал головой Грэй. – Нет лекарства или противоядия. У кого не вырабатывается иммунитет, те умирают в ста случаях из сотни. Поэтому те, кто хвалился изобретением лекарства, теперь теряют позиции, а сторонники полного нашего истребления набирают голоса. Мы или уничтожим человечество или сделаем его таким же как мы. Тут вопрос уже не в нравственности, а в выживании.
-- Ты опять сгущаешь краски, – усмехнулся я, глядя на его хмурое лицо. – Ведутся разработки, лекарство еще можно найти. И потом, мутация не всегда во вред, возможно, человечеству необходимо измениться, чтоб выжить после всех этих войн. Где были все эти сенаторы, когда применялось ядерное оружие? Чего все ожидали, вступая в этот последний конфликт? Что природа опять чудесным образом все исправит? Возможно, это ее метод?
-- Ты жесток, – ответил Грэй, но тоже улыбнулся.
-- Не я начал войну, и теперь не буду смотреть сквозь пальцы на методы тех, кто ее затеял, – возразил я.
-- Ты так категоричен, потому что твои друзья попали в группу риска, – продолжал он. – Все, чьи родные инфицированы, сопереживают нам, благодаря им еще держится нынешнее положение.
-- Не буду говорить, что рад, что их немало, но это правильно, – вздохнул я, глядя на его силуэт на фоне окна.

Он повернулся ко мне и взял за руку. Он был без перчаток, я ощутил тепло его кожи. Наши пальцы сплелись, мы сжали ладони, чтоб ощутить это прикосновение ярче и смотрели на наши руки. Потом Грэй потянул меня к себе, я поддался, глядя в его темные глаза. Он взял меня за плечо, скользя взглядом по моему лицу. Я был сосредоточен, настороженно ждал его действий и не верил в то, что он решился рискнуть. Мы расцепили пальцы и обнялись, по-прежнему молчаливо заглядывая друг другу в глаза. Потом я посмотрел на его губы, отчетливо вспомнил недавний поцелуй. Голова закружилась от предвкушения. Я опять поднял взгляд, чтоб увидеть его глаза. Он лукаво улыбнулся.

-- В самом деле, вдруг метеорит упадет, – проговорил он почти шепотом, прижав меня к своей груди.
Я почувствовал, как быстро бьется его сердце, его порывистое дыхание на моем лице, легкое прикосновение горячих губ.
-- Мы будем осторожны, я обещаю, ничего плохого не случится, – сказал я.

Мои руки оказались у него под курткой. Я потянул за пуловер и достал его из-за пояса, чтоб прикоснуться к его обнаженной коже. Я нежно погладил его по спине, сам еще наслаждаясь объятиями и касанием наших лиц. Почувствовав, что я забрался ему под одежду, он стал дышать чаще и задрожал. Я сам едва сдерживал охватившее меня желание. В последний раз я был близок с Анри, целую вечность назад. Грэй, судя по реакции на мои невинные ласки, тоже не был пресыщен.

Он отстранился и потянул наверх мою футболку. Я поднял руки, чтоб он мог снять ее, и остался раздетым до пояса. Грэй некоторое время рассматривал меня, я не мешал ему, только смущенно улыбался. Потом он прикоснулся, просто провел кончиками пальцев по коже, от ключицы до ключицы, потом опустил ладонь на талию и наклонился ко мне. Он поцеловал мою шею, коснулся губами с такой нежностью, какую сложно ожидать от мужчины. Я заметил, что он вообще обращается со мной как с чем-то хрупким, с бабочкой или цветком, словно опасался, не посыплется ли с меня пыльца. Я усмехнулся своим мыслям, но не мешал ему покрывать короткими изучающими поцелуями свое тело. Я сам хотел того же, но предоставил ему первому право получить удовольствие. Я только откинулся на спину, чтоб облегчить ему эту задачу. Он не отвлекся, склонился надо мной, продолжая удерживать за талию ладонями, и целовал, целовал, целовал.

Я открыл глаза и увидел наше отражение в зеркальном потолке. Себя, полуобнаженного, удерживающего руки на широких плечах Грэя, все еще облаченного в свое темно-серое обмундирование. Его темноволосую голову, скользящую все ниже по моему торсу, свои ноги в джинсах и кедах, свое обалдевшее от удовольствия лицо.

Грэй, который посматривал на меня время от времени, заметил, как я разглядываю потолок, и улыбнулся.
-- А говорил, что тебе не нравится, – сказал он, обдав жаром дыхания мой живот.
-- Беру свои слова обратно, – я поднял ладони, признавая свою неправоту.
Он тихо засмеялся, наверное, не потому, что шутка была удачной, а просто от счастья. Я сам не мог прекратить улыбаться, чувствуя себя на седьмом небе. Пользуясь тем, что я отпустил его плечи, он сел и взялся за пояс моих джинсов. Я, не ожидая от него такой прыти, перестал улыбаться и замер. Сердце забилось сильнее.
-- Нет? – спросил он, подняв на меня наполненный желанием взгляд, и тоже перестал улыбаться.
-- Почему ты спрашиваешь? – удивился я. Мне казалось, я ничем не выдал волнения.
-- Твое сердце, – он кивнул на мою грудь, – оно сейчас выскочит. Ты взволнован.
-- Да, – признал я. – А ты думал, я буду безучастен?

Он отрицательно мотнул головой и опять улыбнулся, продолжив стаскивать с моих бедер джинсы. Я попытался совладать со своим трепещущим в предвкушении сердцем, но оно игнорировало меня, колотясь как сумасшедшее. Грэй только вскидывал брови, поглядывая на меня, но не прекращал освобождать от остатков одежды. За кедами на пол полетели джинсы и плавки. Я остался только в часах и опять смутился, потому что Грэй снова меня рассматривал. Сам он был в своей неизменной форме только без кепки. Я представил, каково было бы переспать с ним в полном обмундировании, с очками, перчатками и прочим. Чтоб он делал это с каменным лицом, с нечеловеческой силой, с животной страстью.

Я поспешно отогнал все эти мысли, опасаясь удивить его преждевременным окончанием игры. Грэй, наконец, сжалился и тоже начал освобождаться от куртки. Я поспешил ему на помощь. Пока он снимал с плеч куртку, я расстегивал его брюки. Он наблюдал, оставаясь стоять возле кровати, в то время как я сидел на ней, словно восточная одалиска, нетерпеливо освобождающая самую интересующую ее часть тела. Он стащил через голову черный пуловер, раздевшись до пояса. Я расстегнул его брюки и сразу перешел к делу. Мне не хотелось рассматривать его, как он меня, я хотел утолить жажду близости, погасить сжигающий пожар. Он не ожидал такой прыти, но не оттолкнул меня. Грэй закрыл глаза, стиснул зубы, чтоб сдержать стон, и сжал мои плечи. Я даже не заметил этого, припав к его телу как к источнику жизни. Никогда не думал, что способен на такую страсть. Прежде мне нужно было гораздо больше, чтоб вот так набрасываться на Анри. Грэй завел меня без труда. Я выделывал такое, чего от себя никак не ожидал. Ему пришлось оттолкнуть меня, чтоб остановить. Я переводил дыхание, глядя на него, как голодный зверь. Он тоже порывисто дышал, но коже выступили капельки пота.

Я понял, что ему не хочется так быстро все заканчивать. Он намеренно медленно освобождался от обуви и штанов, желая, как видно, немного остыть. Я вернулся к спинке кровати и молчаливо наблюдал за ним. У меня мутилось в голове от желания, я не мог держать руки без дела и начал ласкать себя сам.

Грэй, полностью раздетый, лег рядом и обнял одной рукой. Он привлек меня к себе и поцеловал в губы. Мы опять начали сначала, но у меня не было сил просто получать поцелуи и легкие касания. Я прижался к его бедру, обхватив его своими, и беззастенчиво терся, пока наши губы соревновались в том, кто может обхватить большую площадь. Я чувствовал его шероховатый язык на губах и языке, это сводило с ума, я начал нетерпеливо стонать, требуя от него каких-то более решительных действий.

-- Надо было взять тебя силой, тогда, в школе, – проговорил он, собрав мои волосы в кулак и оторвав от своих губ. – Знал бы, что ты такой страстный, не задумываясь сделал бы это.
-- Можешь сделать это сейчас, – потянувшись к нему, ответил я, но он не позволил, наслаждаясь моей беспомощностью.
-- Ты не улавливаешь сути, – засмеялся он.
-- Нет, – согласился я, даже не думая о его словах. Я смотрел на его губы, желая достичь их, опять впиться поцелуем.
-- Ладно, – он переместил руки на мои плечи и с легкостью, с какой прежде выбросил из своей комнаты, перевернул на живот. Я уткнулся лицом в подушку, а руками в постель, чувствуя, что он лег сверху. Его горячее влажное тело покрыло мое и немного придавило, одна рука уперлась возле моей головы, второй он помогал себе. Я ждал, затаив дыхание, готовый принять его, сгорающий от желания и предвкушения. Он некоторое время делал это рукой, не желая быть грубым и нанести раны. Мы не могли себе позволить забыть об опасности, но все же это был не СПИД, так что даже секс с инфицированным новой чумой не угрожал заражением. Возможно, слишком грубый секс, когда губы искусаны в кровь и любовники словно одержимые истязают друг друга.

Грэй все помнил и был нежен, в отличие от меня, потерявшего голову почти сразу. Он двигался медленно, я не чувствовал боли, только бесконечное удовольствие. Его губы опять блуждали где-то на моей шее, затылке, спине, руками он упирался в постель. Я же ерзал под ним, подаваясь навстречу, терся об одеяло своим телом, стонал в подушку, изгибался. Его это забавляло, он часто смеялся, я тоже смеялся, когда мог более-менее свободно дышать.

Насытившись мной в такой позе, он отстранился. Я только успел перевести дыхание и немного опомниться, как опять почувствовал его руки на своих плечах. Он заставил меня подняться, встать на колени, оставаясь по-прежнему спиной к нему.
-- Тебе хорошо? – спросил он хрипло, обжигая кожу на шее поцелуями.

Я что-то невнятно простонал, потянувшись руками к его телу. Он усмехнулся и взял меня в той позе, в которой мы находились. Просто вошел сзади, прижав мои бедра к своим руками. Я закрыл глаза, не удержался и начал опускаться на четвереньки, но он удержал меня и прижал спиной к своей груди. Я сам ласкал себя, пока он не убрал мои руки за спину и не перенял инициативу. Его сила заставляла меня всегда помнить, кто со мной рядом. С кем я занимаюсь любовью. Я чувствовал себя ребенком, тем мальчиком, каким был когда-то во времена учебы с Грэем. Он же был кем-то большим, чем взрослый мужчина, он был сверхсуществом, обладавшим волшебной силой и умевшим так удачно применить ее.

Подушки перед лицом больше не было и пришлось стиснуть зубы, чтоб не стонать слишком громко. Его это, похоже, только подстегивало. Он был неутомим, дьявольски силен и бесконечно нежен. Я попросил пощады, чувствуя, что еще немного и сойду с ума. Для меня, скромного застенчивого мальчишки этого было слишком много. Он сжал пальцы сильнее и задвигал рукой быстрее. По моему телу прошла судорога, я вскрикнул, в тщетной попытке вырваться из его объятий. Он продолжал, обдавая мою спину горячим дыханием, входя до упора и лаская меня, как мог бы, наверное, самого себя. Я держался мертвой хваткой за его бедра, запрокинув голову и не в силах сдерживать стоны.

То, как все кончилось, я помнил плохо. Я уже какое-то время пребывал в нирване, так что конец не отличался от последних минут. Я был мягким воском в руках Грэя, делавшего со мной все, что хотел. Растаяв окончательно, я стек обратно на постель и какое-то время не мог ни думать, ни говорить, только дышал и плакал. Грэй сидел рядом, растерянно глядя на меня.

-- Симон, – позвал он тихо, коснувшись моего плеча. – Ты как?
-- Где я? – выдало мое сознание, глаза я не мог открыть.
-- В Нью-Йорке, – ответил он, как видно, плохо понимая вопрос.
-- Я умер? – спросил я, губы не слушались, получалось невнятно.
-- Нет, – он прикоснулся к моей щеке, тогда-то я и понял, что плачу. Он вытирал мои слезы, потому что не любил видеть меня плачущим. – Всего лишь кончил.
Он засмеялся. Я попытался улыбнуться.
-- Ты меня напугал, – посерьезнев, продолжал Грэй. – Я думал, что ты упал в обморок.
-- А я не упал в обморок? – удивился я. Ощущение было похожее, правда, в обморок падать не так приятно.
-- Не знаю, – он вздохнул, продолжая свои манипуляции с моим лицом. Я понял, что он раздобыл тряпочку. Возможно, это была моя футболка.
-- Дай мне минуту, – пробормотал я. – Я совершал телепортацию, был на другом конце галактики.
Он засмеялся. Я почувствовал, что он пристраивается рядом. Стало тепло, меня обхватила сильная рука, а к коже прикоснулись губы.
-- Это был самый лучший секс в моей жизни, – проговорил он. – Никогда не думал, что с парнем так здорово.
-- Боже, – застонал я, осознавая смысл сказанного.
-- Шучу, – поспешил он меня успокоить. – Прости.
-- Хотя, если подумать, ты слишком умелый, как на дилетанта, – вернув себе способность мыслить и разговаривать, заметил я.
Он помог мне перевернуться на бок и привлек к себе. Я устроился у него на плече, закрыл глаза и вернулся к блаженствующему состоянию.
-- Тебя не обманешь, умник, – захихикал он, развлекаясь с моими волосами и ухом.
-- Грэй, ты не бросишь меня? – спросил я после паузы, в продолжение которой слушал ровное биение его сердца и вдыхал аромат разгоряченной любовной игрой кожи. – Прошу, пообещай.
-- Обещаю, – ответил он ласково. – Я не брошу тебя, скорее умру.
-- Это одно и то же, – чувствуя, как подкрадывается дремота, пробормотал я.
Он не ответил или я уснул прежде, чем он успел ответить. Мне не хотелось засыпать, но тело не спрашивало моего мнения. Я просто провалился в глубокий сон, еще ощущая возлюбленного рядом и думая о нем.